Читать книгу "Рыжее несчастье для босса  - Айрин Лакс"

– Конечно, собираюсь. Почти собрался…

Судя по звукам, доносящимся из телефонной трубки, Димка собирался вот прямо сейчас.

– Дима, а ты раньше никак не мог вещи свои собрать?

– Только не надо мне нотации читать. Эта Альбина… Она абсолютно всё перевернула по-своему. Ну не могу найти то, что мне необходимо, хоть убей!

– А с вечера не пробовал собираться? Я, между прочим, уже такси вызвала в аэропорт… А ты всё возишься!

– Да успею, не переживай. Всё, давай. Главное, чтобы ты, наше рыжее несчастье, ничего не учудила!

Димка отключился. И через несколько минут раздался звонок таксиста, что ждал меня уже около подъезда. Я в десятый раз проверила, все ли приборы выключены из сети, и спешно сбежала вниз по лестнице. Такси плавно тронулось с места, увозя меня в аэропорт. На самом деле я не особо верила, что Дима решится на подобное сумасбродство – сорвётся с места без согласия и присутствия своей Алечки. Но видно, Диму крепко задел её постоянный эгоцентризм, раз он решил уделить время и для себя тоже.

Я приехала в аэропорт раньше, чем требовалось, боясь опоздать и испортить такое знаменательное событие. А вот моего ненаглядного братца всё ещё не было видно на горизонте. Поневоле я занервничала… Куда он мог запропаститься? Паника начала подступать мелкими шажочками… И нарастала по мере того, как приближалось время посадки. Телефон брата не отвечал! И наконец, после сотой попытки он соизволил взять трубку.

– Чёрт, Дима, где тебя носит!

– Я уже бегу… Похоже, ты меня сглазила, рыжая. Пришлось возвращаться на полпути. Ты не психуй, иди на посадку. А я на подходе.

Я перевела дух, стараясь успокоиться. А что, если он опоздает?.. Усилием воли я заставила взять себя в руки. Не маленькая же, справлюсь как-нибудь. И поделом будет этому балбесу тридцатилетнему – надо собираться заранее. Надежда на то, что Дима всё же успеет на посадку, таяла прямо на глазах… Надежда испарилась окончательно в тот самый момент, когда я уселась в кресло самолёта, поглядывая на пустующее рядом с собой сиденье. Не повезло, так не повезло. Понятия не имею, что я буду делать одна-одинёшенька в Париже с моим нулевым знанием французского языка. Худо-бедно владею английским, но не так чтобы весело и непринуждённо на нём болтать…

Будь что будет, решила я. И откинулась назад головой, прикрыв глаза, в ожидании скорого взлёта. Почувствовала рядом движение. Ну наконец-то!.. Радостно обернулась, уже открыв рот, чтобы сказать Димке всё, что я о нём думаю, как осеклась, наткнувшись на лихорадочно горящий взгляд серых глаз. Тех, что узнала бы из сотни, а может быть, из тысячи. Он смотрит так, словно хочет утянуть своим жадным взглядом куда-то далеко-далеко. Максим.

– Проваливай, – вырвалось у меня изо рта, – это место моего брата.

– Опять будем воевать за место? – улыбается. Соблазнительные мягкие губы изгибаются, обнажая ямочки на щеках, покрытых лёгкой щетиной. Пошёл бы ты к чёрту на рога со своей смазливой физиономией!

– Ничего мы не будем. Здесь должен лететь Дима. И точка.

– Да неужели? А кажется, что именно это место отмечено в моём билете.

Он демонстративно ныряет в карман пиджака и показывает мне свой билет, с отмеченным местом. С тем самым, что находится рядом с моим.

– Это какая-то ошибка!

– Если даже и так, то она мне только на руку, – вновь улыбается Максим.

Бесит. Как же он меня бесит! Я отстёгиваю ремень и пытаюсь встать. Не знаю, что я сейчас сделаю, но хочется уйти неважно куда, лишь бы подальше от него, чтобы не сидеть рядом с ним, локоть к локтю, видя самоуверенную ухмылку и задыхаясь от знакомого аромата парфюма и его собственного запаха, мгновенно пробирающегося мне под кожу.

– Сядь, куда собралась? На выход? Уже поздно. Скоро взлетаем.

Максим хватает меня за руку и с силой толкает обратно в кресло, вынуждая сесть. Я вырываю руку из его захвата и замахиваюсь, чтобы влепить ему как следует, но он быстрее и ловчее меня. Обхватывает мою руку и, крепко держа, подносит к губам, мягко целуя ладонь.

– Извини. Не буду выводить тебя из себя.

Его мягкий нежный поцелуй прорывает ту плотину, что я усердно возводила все эти дни. Она крушится, как карточный домик, и из-за неё вот-вот хлынут бурные потоки слёз. Потому что нельзя так играючи управлять чужими чувствами и эмоциями, изводя до предела просто из прихоти. Максим не даёт мне отнять руку и продолжает покрывать лёгкими поцелуями, скользя от ладони к запястью и обратно. Я отворачиваюсь к окну, чтобы суметь не поддаться на уговоры этих мягких губ и горящего взгляда, преисполненного уверенности в собственной правоте.

– Милена, – тихо окликает меня Максим, прекращая на мгновение поцелуи, и я торопливо выдёргиваю ладонь, скрещивая руки на груди. Он тянется ко мне и касается пальцами волос, обхватывает лицо за подбородок, разворачивая к себе.

– Отстань от меня. Не желаю ни видеть тебя, ни слышать, ни находиться рядом с тобой!

– Потому так злишься? Ты опять убежала, не дав объясниться.

– Меня не интересуют твои объяснения.

Я достаю из кармана джинсов наушники и разматываю проводки, желая заткнуть уши громкой музыкой, но, как назло, они представляют собой ту ещё путаницу из тонких проводков, а от моих нервных движений запутываются ещё больше. Максим выдёргивает у меня их из рук и начинает разматывать.

– Отдай.

– Отдам, когда распутаю этот узел. Не только тот, что на этих проводках. Мы с тобой тоже запутались где-то посередине.

– Мы? Нет никаких «мы» и не было. На этот раз тебе не заморочить мне голову!

– Я не морочил тебе голову. Это всего лишь недопонимание и твои поспешные выводы. И недомолвки, да. С моей стороны. Наверное, нужно было рассказать тебе всё сразу, ещё тогда, когда ты по ошибке приняла одну из комнат за кладовку.

– Мне неинтересно это слушать.

Я зажимаю уши руками, чтобы не слышать его приятный голос, словно обволакивающий тёплой волной с головы до ног.

– Не веди себя, словно капризный ребёнок! – чуть громче восклицает Максим, отнимая мои руки, – прошу, Милена. Выслушай же меня!..

Я краем глаза замечаю, как некоторые другие пассажиры начинают прислушиваться к нашему разговору и краснею, не желая делать неудачи на личном фронте потехой для общественности.

– Говори тише, нечего голосить на весь самолёт!

– Придётся. Если ты будешь продолжать упрямиться. Мне нечего скрывать и стесняться. Я могу даже встать и во всеуслышание рассказать обо всём.

– И много ли толку от всеуслышания, – язвительно спрашиваю я, – если конечная цель не будет достигнута? Позёр несчастный!

– Ещё какой несчастный. Ты же не даёшь мне возможности объясниться.

И чуть помолчав, добавляет:

– Тебе от меня никуда не деться на всё время перелёта, Милена.